Татьяна Московская
ЛЮСЯ Ребятишки у Люси уже подросли, когда в Красных Баках объявился её бывший жених Федор. Он был не женат и на вид вроде ничего, и, судя по одежде, деньжата у него водились. В общем, он держал свой «курс» прямиком на Люсю. Что говорить, одной в деревне женщине тяжело, ребятишек поднимать надо, да и «старое», как оказалось, быльем не совсем поросло. Вскоре они поженились, купили дом и зажили очень хорошо. Вернее, дом им купила тетя Галя (Люсина мама). Как получилось, что мудрая тетя Галя подписала дом на Федю, в «ум взять» до сих пор никто не может. Какие-то ведь были на то причины. Может, хотела стимулировать его, чтобы к дому душа лучше лежала, может, еще что. Федор, и вправду, хозяин был хороший, руки золотые: и баньку срубил, и построил все, и пристроил, по мужицкой части молодец. Но и ему с Люсей тоже сладко жилось. Она по бабьей части – цены нет. Всю жизнь поваром работала, и пироги-то у нее всегда, и вкуснятины всякой, и чистота, как ни у кого. Словом, хозяйство у них было образцово-показательное. С родственниками жены Феде тоже неплохо было. Бывало, нарядится, шляпу наденет – и пошел по родне, важный. А его ради Люси все привечали: к кому ни придет – везде угощают. Своей-то родни в Баках у него нет, а по гостям ходить уж страсть как любил! Всё бы было ничего, но одна «беда» за ним водилась – «налево» ходок. Говоря по-русски, кобель. Люсе дак вроде и наплевать было, сильно по этому поводу она не расстраивалась, не молодые уж. Наверное, и жили бы они так и не тужили, но не судьба, видно. Из-за границы в отпуск к матери приехала Маринка. С детства она Федюню не любила, все «ачпидом» звала. Он ей и подарки дорогие дарил, помню, фотоаппарат «Смена» из города привез, только чтобы задобрить ее, а она подарки заберет, а потом все равно он у нее «ачпид»! Федору бы попритихнуть тогда со своими «ходками», может, и обошлось бы всё. Но нет, не постеснялся Маринки, шляться пошел, а утром как ни в чем не бывало домой приходит – на пирожки горячие. Но с Мариной такие номера не пройдут, закипела горячая кровь, сама встречать его вышла. «Где ночью был, туда и иди!» – объявила она ему тогда. И с той минуты эта дверь для него была закрыта навсегда. Пообнаглевший Федя, уже привыкший к такой вольной и сытой жизни, такого никак не ожидал. В одночасье рухнула вся его благополучная жизнь. На свою беду он не стал каяться, искать пути примирения, он стал с Маринкой ругаться, видя причину своих бедствий исключительно в ней. Но тут характер! У нее на пути не стой – сметет. И пошла у них тяжба… да раздел имущества. Стал Федя полдома отсуживать, и надо было выбирать одну из двух половин. А тут тоже непросто. В одной половине печь, а в другой – баня, вот и выбирай, без чего лучше жить. Ругались, ругались, выбрал Федор половину дома с печью, чтобы ему тепло было («пусть она там померзнет»). Поставили посреди избы капитальную стену и стали жить врагами. Нашу жизнь можно сравнить с супермаркетом. Бери, что хочешь, но не надо забывать, что в конце будет касса. Не думает человек, что жизнь коротка. Что впереди старость и болезни, что за каждый свой поступок придется ответить. Федюня привел на свою половину молодую, к его пенсии она родила ему ребенка. И пошла у него «житуха», скудная и безденежная, в тесноте и грязи. Молодая-то оказалась из вспомогательной школы. Не раз, поди, Федя вспоминал сытую барскую жизнь с Люсей… Но годы раздора, пока делили хозяйство, ни для одного даром не прошли. Здоровье пошатнулось у обоих. У Люси случился инсульт. Слава Богу, она отошла, но одна нога «отказала». У Феди тоже с ногами плохо, одно время на костылях ходил. Молодая с ребенком от него ушла, видно, Федор не кормилец. Когда к Люсе гости приходят, на его половине всё хорошо слышно. И злится Федя, что и праздник, и пироги теперь за этой стеной, которую он поставил своими руками. От злости и досады он начинает чем-то громко бабахать, стучать, привлекая к себе внимание. Или схватит уже давно раздолбанную гармонь и что-нибудь «залихватское» играть начинает: вот, мол, смотрите, как у меня весело… А Люся ему теперь, бывает, и покушать через забор подаст. И злиться Федору, неперезлиться, потому что дети на соседнюю половину каждый божий день на машинах приезжают. И сырым, и вареным матери несут, ведь Гришенька-то у нее «золотой». Люся с детства его так и называла. Когда Гришу в армию проводили, присылают матери из части письмо: «Напишите про Вашего сына. Какие у него недостатки или слабости, поставьте в известность, если что». А Люся им отвечает: «Товарищи командиры! Не обижайте моего сыночка! Нет у моего сына ни недостатков, ни слабостей. Он у меня – Золотой!» И Гришенька на мать недодыхивает, всё спрашивает ее: «Мамка! Ну, ты всем довольна? Ты счастлива? Скажи, чего тебе не хватает? Я всё для тебя сделаю!» Дети в ее половине и печь поставили, и ремонт сделали, и воду провели. Только живи, не умирай. Тут уж не только Федя, любая мать позавидует.
Comments